С.Н. Филиппов

Содержание :

Фонд видеозаписей начал формироваться в отделе звукозаписи ГЛМ (располагающем уникальной коллекцией звукозаписей голосов русских писателей ХХ-го века) в конце 80-х г.г. и первоначально состоял из записей с эфира и приобретённых видеоизданий, а также записей (по преимуществу — бытовых), подаренных музею писателями и учёными. С получением в 1991 г. видеокамеры (также бытовой) сотрудники отдела начали проводить самостоятельные видеосъёмки литературных вечеров, встреч, интервью и т. д. Эти каналы пополнения видеофонда сохранились, и только приходится констатировать, что отсутствие в бюджете литературного музея статьи расходов на приобретение электронных изданий существенно ограничивает поступления литературных аудиовидеоизданий. Собственные же видеосъёмки, тем не менее, сотрудники отдела продолжают. В настоящее время видеофонд ГЛМ насчитывает около 300 единиц хранения кассет разных (к сожалению) форматов (в основном, бытовых). Техническая база, на которой строится работа отдела, состоит из 1 (одной) видеокамеры VHS, 1 (одной) видеокамеры VHS-compact (работоспособна частично), 2 (двух) двухголовочных видеомагнитофонов VHS (из них один является собственностью ГЛМ и один передан в безвозмездную — и, надеемся, — бессрочную аренду одним из писателей) и, наконец, из 1 (одного) телевизора с диагональю экрана 14". Все работы по формированию видеофонда ГЛМ ведутся силами 2 (двух) человек (руководитель отдела и инженер — оба в недавнем прошлом активные фотолюбители), совмещающих при необходимости функции всех специалистов видеопроизводства. Вполне правомерен вопрос: имеют ли научную и культурно-историческую ценность записи, сделанные непрофессионалами на непрофессиональной технике? Нам кажется — да, имеют. Во всяком случае, эти записи сделаны, тогда как съёмок таких писателей как, например, В. Набоков, О. Мандельштам, Ю. Олеша, Ю. Казаков осталось крайне мало либо не осталось вовсе. Чудом можно считать недавнее "воскрешение" киносъёмок И. Бунина, Б. Зайцева, Н. Тэффи конца 30-х г.г. Анна Ахматова умерла в 1966 г. Для истории остался 15-тисекундный "немой" кинофрагмент. Это на целых 15 секунд больше, чем осталось после ухода из жизни А. Вампилова или В. Шаламова, М. Цветаевой или А. Платонова и даже И. Северянина. Конечно, в последнее время профессионалы снимают немало, но телевещателей интересуют, в основном, презентации, вручения премий и т. п. "Чистое время" континуального писательского слова на телеэкране измеряется по-прежнему секундами (передачи И. Андроникова, С. Смирнова были сделаны давно, а Эдв. Радзинский — исключение, подтверждающее ныне действующее правило). Безусловно, интересные видеоматериалы готовит теперь телеканал "Культура" (готовит хорошо, но мало). Однако и здесь присутствует монтаж, — оправданный, возможно, спецификой массовой коммуникации, — но совершенно ортогональный семантике, задачам и традициям научной истории литературы и культуры, требующим, прежде всего, спонтанности, непосредственности, раскованности, "домашности" (даже на пленере) записи, обусловленных личностными и художественными "параметрами" снимаемого ПИСАТЕЛЯ ("говорящего автора"), временнóй непрерывности и неограниченности записи — независимостью от сценария, эфирного времени или ОТК. Это же (возможно, в ещё большей степени) относится и к жанрам литературных и историко-культурных мемуаров и интервью. Остаётся всё же надеяться, что писательские видеопортреты на телевидении будут появляться чаще. Такие передачи, несомненно, достойны внимания музейных работников, их надо отслеживать, записывать, хранить, обрабатывать и использовать в музейной работе. Именно в этих направлениях (запись эфира, поиск видеоизданий и собственные съёмки) стараются продвигаться сотрудники ГЛМ, занимающиеся комплектованием видеофонда. Мы считаем удачными за более чем 10-летний период работы "инициативное" создание, описание и изучение таких материалов, как, например, чтение (и авторское комментирование) перед видеокамерой своих произведений Ф. Искандером, Б. Окуджавой, Н. Матвеевой, "видеорассказы" Е. Евтушенко и М. Рощина (о литературной жизни 60-х г.г.), "видеомемуары" В. Полонской (о последнем периоде жизни В. Маяковского и его смерти) и Л. Чуковской (об А. Ахматовой), И. Берлина (об А. Ахматовой и Б. Пастернаке), М. Вольпиной (о С. Есенине и О. Мандельштаме), "видеоэкскурсии" Вяч. Вс. Иванова по литературному Переделкину, некоторые другие. Наш "непрофессиональный" ( = профессионально-гуманитарный) подход опирается и на опыт использования видеоматериалов в экспозиционной работе. Так, практика показывает, что прямая демонстрация видео на выставках (Б. Окуджава, А. Галич, многие другие) и в постоянных экспозициях малоэффективна и редко задерживает внимание посетителей. Гораздо больший интерес вызывает включение аудиовизуальных материалов в лекции и экскурсии — в ткань диалога специалиста и слушателей — диалога, в котором присутствует ЖИВОЙ медиатор между техническими устройствами и посетителями (опыт Дома-музея К. Чуковского, Дома-музея Б. Окуджавы) Это же относится и использованию архивных видеоматериалов в средствах массовой коммуникации (и так, в частности, готовится цикл передач "Литературное Переделкино"). Конечно, "керосинно-примусная" убогость музейного видеодела не может быть оправдана в XXI-м веке. Нам необходимо изыскивать возможности технического перевооружения и пути технологического и творческого роста. Мы возлагаем большие надежды на наше общее продвижение в этом направлении и призываем коллег к сотрудничеству, в том числе — в рамках Национальной Ассоциации аудиовизуальных архивов. В то же время мы должны ясно видеть, что в "гонке культвооружений" мы вряд ли обгоним СМИ, между тем, есть множество внутримузейных организационных трудностей, мешающих работе. Одна из них — даже не цеховая — "почуланная" раздробленность фондов, техники и специалистов: порой до абсурда самостийной жизнью живут в музеях изофонды, фотофонды, видеоотделы, отделы звукозаписи и, наконец, отделы информационных технологий (последнее ещё понятно, пока речь идёт только об учёте или бухгалтерии). А ведь музей — не виды хранящихся музейных предметов или носителей информации, а то, что МЕЖДУ ними находится (или не находится…), — и наша последняя надежда здесь — именно на интегрирующую роль "пролетариев кибернетического труда"… Отдельного большого разговора требует тема взаимодействия телевещателей и видеоиздателей — с одной стороны — и архивистов, музейщиков и библиотекарей — с другой. Абсурдно положение, когда наука и образование фактически лишены возможности селективного и итеративного доступа к большинству аудиовизуальных материалов, создаваемых телестудиями (и мало утешает, что теперь и студиям часто недоступны материалы, ими же созданные). Также требуют отдельного острого разговора темы видеографического учёта и правового регулирования деятельности аудиовизуальных архивов, музеев, библиотек и СМИ. Наконец, мы ожидаем интересной дискуссии о взаимодействии аудиовизуальных архивов и Интернет-сообщества.